Неточные совпадения
— Ничего, это все ничего, ты слушай, пожалуйста. Вот я пошла. Ну-с, прихожу в большой страшеннейший магазин; там куча народа. Меня затолкали; однако я
выбралась и подошла
к черному
человеку в очках. Что я ему сказала, я ничего не помню; под конец он усмехнулся, порылся в моей корзине, посмотрел кое-что, потом снова завернул, как было, в платок и отдал обратно.
Но вот мало-помалу дело прояснилось и приняло другой оборот: передовым
людям понравилось на дереве; они рассуждают очень красноречиво о разных путях и средствах
выбраться из болота и из лесу; они нашли даже на дереве кой-какие плоды и наслаждаются ими, бросая чешуйку вниз; они зовут
к себе еще кой-кого, избранных из толпы, и те идут и остаются на дереве, уже и не высматривая дороги, а только пожирая плоды.
«Что сказать ему? — думала она. — Я скажу, что ложь тот же лес: чем дальше в лес, тем труднее
выбраться из него. Я скажу: ты увлекся своею фальшивою ролью и зашел слишком, далеко; ты оскорбил
людей, которые были
к тебе привязаны и не сделали тебе никакого зла. Поди же, извинись перед ними, посмейся над самим собой, и тебе станет легко. А если хочешь тишины и одиночества, то уедем отсюда вместе».
Прошло времени месяца два; стал Семен с соседями-сторожами знакомиться. Один был старик древний; все сменить его собирались: едва из будки
выбирался. Жена за него и обход делала. Другой будочник, что поближе
к станции, был
человек молодой, из себя худой и жилистый. Встретились они с Семеном в первый раз на полотне, посередине между будками, на обходе; Семен шапку снял, поклонился.
Жили в яме… Свету не видели,
людей не знали.
Выбрался из ямы и прозрел, — а до этого слепой был. Понимаю теперь, что жена, как-никак, первый в жизни друг. Потому
люди — змеи, ежели правду сказать… Всё язву желают другому нанести…
К примеру — Пронин, Васюков… Э, ну их
к… Молчок, Мотря!
В разных концах города, из разных почтовых ящиков, разными
людьми выбирались рассеянные письма, затерянные в груде других; потом они собирались в однородную кучку и одним
человеком приносились
к тому, кто был их единственной целью.
Не спеша, они сошли
к мосту, спустились в овраг и побежали по бело-каменистому руслу вверх. Овраг мелел и круто сворачивал в сторону. Они
выбрались из него и по отлогому скату быстро пошли вверх,
к горам, среди кустов цветущего шиповника и корявых диких слив. Из-за куста они оглянулись и замерли: на шоссе, возле трупов, была уже целая куча всадников, они размахивали руками, указывали в их сторону. Вдоль оврага скакало несколько
человек.
Осип Федорович несколько времени просидел на месте в полном, казалось ему, полузабытьи, затем очнулся, розыскал своего товарища и вместе с ним
выбрался из дома. Молодой
человек, представивший его Ирене и привезший
к Шевалье, оказалось, жил с ним по соседству. Они отправились вместе домой, не прощаясь с хозяйкой, как это было в обычае у Генриетты.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав
к речке, булдыхнулся в нее так, что брызги полетели и, скрывшись на мгновенье,
выбрался на четвереньках, весь черный от воды, и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
Поэтому
к этой мучительной, трудной и ответственной должности всегда
выбирались люди служилые и опытные; но А.
К. Ключарев, по свойственной ему во многих отношениях непосредственности, выбрал в эту должность меня — едва лишь начавшего службу и имевшего всего двадцать один год от роду.